Ласточка села на язык, распахнула крылья, и я топила её красной кровью Христа. Мои легкие полны дыма улиц и сигаретного дыма. Шар стоящий на столе в Пир ОГИ медленно начинает лезть мне в глазное яблоко. Я и яблоко ширились, и свет во мне ширился. Я думала о поцелуе в смертельный засос с внезапностью, с яростью, с обугленостью разума.
Вскоре совсем бездумная улица во мне расставляла знаки препинания и лапки перепончатые стучали по перепонке барабенной.
В лекготелости, в словомягкости в вожделоннести, в виселице и сумятице.

Мир рассыпался мозаикой, и я растаскивала его по углам как жвачку по пальцам.